ЮРИЙ АРАБОВ:

Эта абсурдистская парадигма имеет отношение не столько к стране, сколько к моей руке и моему сердцу. Я так вижу мир и себя в нем. Кроме того, я не люблю одной эмоции, традиционный жанр для меня скучен. Я люблю перетекание смешного в страшное, страшного – в сентиментальное и так далее. Другое дело, что я не постановщик фильмов, поэтому где-то это получается, а где-то нет. Эти два фильма (Юрьев день и Чудо) – спасибо и Кириллу Серебренникову, и Александру Прошкину – сделаны близко к сценарной основе, к интонации сценария, и я могу отвечать за них.

Это перетекание эмоций – очень "гоголевский" момент. Поразительно, кстати, насколько Гоголь и, к примеру, Салтыков-Щедрин, прочитанные сегодня… актуальны именно в злободневной, сатирической ипостаси.

И Достоевский, который "вышел" из Гоголя. В "Братьях Карамазовых" мир тоже искаженно-гротескный. Но и Толстой актуален, хотя у него нет такого мира. Он актуален в своей протестности, в неприятии государственной лжи, всего того, что он называл "неправдой". С критикой православной церкви он хватил через край, но все равно остается для меня одним из любимых людей. Таких Даниил Андреев называл "человеко-духами". А "Обломов"? Казалось бы, совсем другой художественный мир, но он тоже вполне современен. Тут уже речь идет о гордости нации – о литературе девятнадцатого и начала двадцатого века. Она действительно заглядывала на столетия вперед. Американцы, например, не понимают, что мы делаем сейчас. Вот выпустили они в свой прокат "лучший" наш фильм – "Ночной дозор", потому что он укладывается в формат вампирской тематики. Но американская интеллигенция хохотала. Мне рассказывал об этом Джон Лэндис, замечательный комедиограф, классик Голливуда. Еще недавно они ждали от России… ну, Чехова, например. Чехов – это вообще "их" автор. В чеховском мире нет морализаторства Толстого, нет переборов Гоголя, с чертовщиной… А есть человечность, есть то, что жизнь трудна, и что "никто не знает настоящей правды"… И вдруг они видят Ночной дозор. Лэндис сказал мне: "Ну вы даете!.." И я не знал, что ответить. Некоторые деятели считают, что на Россию теперь плюют, потому что она перестала быть сверхдержавой. Но на самом деле… они просто не могут ее идентифицировать. С чем или с кем? Разве что с бандитами. Вот и рождается архетип "бандитской России", крайне обидный. Так что классическая русская литература – это та культура, в которой мы до сих пор живем, может быть, к сожалению. Ничего другого у нас нет, не сформировалось, не родилось. Даже когда писатель Олег Шишкин пишет произведение под названием "Анна Каренина II", он, на самом деле, паразитирует на нашей умирающей культурной традиции. И ни один серьезный человек не может уйти от этой традиции, потому что она фантастически сильна. Да и в советское время были сильные произведения, даже во времена застоя. Я недавно перечитывал "Буранный полустанок" Чингиза Айтматова – здорово написано, сейчас так не пишут, я сам так не напишу, не осилю. Очень умело и гуманистично. А Астафьев, "Прокляты и убиты?" Из менее радикальных примеров – Шукшин был очень хорош. В те годы еще была литература как явление. Сейчас есть хорошие писатели. Можно назвать, допустим, пять хороших прозаиков, пять хороших поэтов. И пять хороших кинематографистов. Уже много! Но культуры как явления нет. Странная ситуация.

Из: http://www.cinematheque.ru/post/143914/print/

Юрий Арабов: "Я работаю со смыслами, Сокуров – с душой"

Интервьюер Ксения Косенкова