Александр Городницкий: интервью «Звездному Бульвару»
"... я был блокадным ребенком, меня увезли из Питера по ледовой трассе уже умирающим от дистрофии. Потом 17 лет провел в экспедициях на Крайнем Севере. Мне приходилось есть солонину на военных кораблях и пить ржавую воду из судовых танков". Александр Городницкий
Ученый-геофизик, доктор геолого-минералогических наук Александр Городницкий известен широкой публике как прежде всего как легендарный бард и один из основоположников авторской песни. Не так давно на встрече в Марьиной роще в Еврейском общинном центре он представил гостям одну из частей своего нового фильма «Легенды и мифы Александра Городницкого». А затем ответил на вопросы «Звездного бульвара».
— Александр Моисеевич, перешагнув 80-летний рубеж, вы по-прежнему активно занимаетесь творчеством и наукой. Как вам это удаётся?
— Не знаю. Мои родители не дожили до 80-летия, у меня нет хорошей генетики. Кроме того, я был блокадным ребенком, меня увезли из Питера по ледовой трассе уже умирающим от дистрофии. Потом 17 лет провел в экспедициях на Крайнем Севере. Мне приходилось есть солонину на военных кораблях и пить ржавую воду из судовых танков. Моей заслуги в этом нет. Как тут не поверить в Бога?
— Ваш девиз — «Лучше жалеть о том, что пошел, чем о том, что не пошел».
— Это слова Ромена Ролана. В мальчишеское время хотелось взять девиз и иметь героя как образец для подражания, и я решил, что должен сделать из себя не просто мужчину, а мужчину с элементом легендарности. Я всегда ввязывался во все авантюры, хотя по натуре не очень смелый человек. Часто приходилось попадать во внештатные ситуации.
— Какая из них запомнилась больше всего?
— Самая страшная. Когда пришлось стрелять в людей. В 1962 году я был начальником геологической партии, в которой находилась единственная на всю округу женщина, Нина, эффектная блондинка. А километрах в 20 от нас располагалась огромная буровая, где работали расконвоированные зеки-уголовники. В День шахтера (я до сих пор не люблю этот праздник) туда, видимо, завезли спирт. А на рассвете я проснулся из-за визита десятка незваных гостей. Федя, их главарь, закричал: «Саня, мы тебя не тронем, а девку нам отдай». Что было делать? Кинулся в палатку, нашарил карабин. Нинка в слезах, с размазанной по лицу тушью, визжит ... А они вышли из саней и идут на меня. И ту я неожиданно успокоился и, вспомнив уроки военного дела, выстрелил Феде в лоб. Он упал. Я даже подумал, что убил его, но пуля просто оцарапала голову и сбила шапку. Подвыпившая ватага залегла и стала отползать к трактору. Со словами «мы все равно тебя прикончим» они уехали. А на исходе дня — снова едут. Федя с перевязанной головой издали кричит: «Саня, не стреляй! Мириться едем». А на санях — ящик спирта.
— А что это за история, когда вам показали вашу могилу?
— Как геолог я был в командировке рядом с поселком Полярный на Кольском полуострове. Местные ребята-учителя оказались любителями авторской песни и, узнав, что я тоже люблю этот жанр, предложили посмотреть местную достопримечательность. Напели мне мою песню «От злой тоски не матерись, сегодня ты без спирта пьян...» и сказали, что знают, где похоронен её автор. На следующий день они подогнали к гостинице вездеход и привезли меня к брошенной лагерной зоне. Гнилые бараки, рядом кладбище. Мне показали на какой-то камень и сказали: «Вот здесь он лежит. Здесь он сидел в зоне, здесь песню написал. За песню и убили». Разлили по кружкам спирт — помянуть автора. Мне стало не по себе: «Ребята, вы уверены, что автор именно здесь лежит?». Они так разозлились! Спрашивают: «Разве это не Городницкий написал?» Я говорю: «Городницкий». «Ну, вот, а ты споришь. Шапку сними. Помянуть надо».
— Говорят, из-за вашей знаменитой песни «Жена французского посла» вам запретили выезд за рубеж?
— Это байки. Да и жену посла я видел только в подзорную трубу с вельбота с расстояния 10 кабельтовых. Кто бы меня к ней допустил? А вот была со мной в 1974 году в Новой Зеландии история, которая позже стала пьесой. Она называется «Хэлло, Джуди, или любовь на фоне Ленина». Случилось так, что во время стоянки нашего судна в Веллингтоне я познакомился с местной женщиной Джуди Холловей. Она работала учительницей, очень любила русскую литературу и была коммунисткой, других к нам не допускали. За день до нашего отхода она пришла на судно — а я, как назло, на вахте. Тогда она спросила: «Кто главный коммунист на судне?» Замполит сказал, что он. «Тогда я хочу вам доверить свою тайну, как коммунист коммунисту. Я люблю Александра и хочу, чтобы он остался здесь, со мной». И передает ему письмо для меня и колечко в знак обручения. А замполит оказался не промах. У него в каюте лежала пачка портретов Ленина для раздачи представителям братских партий. Он взял один и вручил ей со словами: «Это тебе от Александра в знак любви». Конечно, замполит мне ничего не передал, но и доносить не стал, чем меня спас. А через 36 лет Джуди пришла меня встречать с этим портретом в руках... Она стала известной писательницей и, по-моему, сейчас написала роман про нашу встречу. У меня есть посвященная ей песня.
— Чем занимается ваш сын?
— Он уехал из Ленинграда в Израиль в далёком 1987 году. Он врач-лаборант, в свое время окончил второй медицинский в Ленинграде и успешно работает.
В общей сложности у меня там три внучки, а от них два правнука и семь правнучек. И все живут в религиозных семьях. Я желаю им здоровья и счастья, но это уже какая-то «другая жизнь и берег дальний».
Интервьюер Ирина КОЛПАКОВА