ЕВГЕНИЙ ПОПОВ

ПРОЩАНЬЕ С РОДИНОЙ

АННОТАЦИЯ

В новой книге ЕВГЕНИЯ ПОПОВА, собраны рассказы последних лет, объединенные фигурами двух его любимых персонажей -  литератора Гдова, за которым легко угадывается сам автор, и безработного Хабарова, «шестидесятника», который тщетно пытается вписаться в безумные обстоятельства нового века  и тысячелетия, где человек человеку уже не друг, товарищ и брат, а вообще неизвестно кто.

Фантасмагорические детали нынешнего бытия,  которые и нарочно не придумаешь, уморительный «смех сквозь слезы», блестящие стилевые изыски в сочетании с жесткими, шокирующими реалиями повседневной жизни – все это делает новое лирико-сатирическое сочинение признанного мастера современной русской прозы весьма качественным чтением, способным привлечь внимание самых широких читательских кругов.

ПРЕДИСЛОВИЕ

ЕВГ. СИДОРОВ. ОДИССЕЯ ЕВГЕНИЯ ПОПОВА

Евгений Попов – писатель интеллигентный и беспартийный. Он хорошо воспитан, и его не собьешь ни в либералы, ни в патриоты.

Речь прозаика узнаваема, голос давно поставлен,

читатель сразу же подпадает под обаяние его интонации. Наше безумное, склонное к абсурду (ибо непостигаемо разумом) время нашло в Попове своего певца, щедрого (иногда слишком щедрого) на слова русского рапсода сибирского происхождения. Рассказ льётся и льётся, то в монологе, то в диалогах, и не знает никакого удержу. Свобода, одним словом, смех и грех, но и грусть-тоска, столь родственная душе нашего человека.

Однако, замечаю, с годами Евгений Попов стал меньше смеяться. Это меня пугает. Я и за собой и за другими близкими замечаю подобное. Не от старости ли это? Казалось бы, чего горевать, всё в порядке! Россия встала с колен и затем уверенно упала навзничь (видимо, чтобы отдохнуть). Но смешного при этом, согласитесь, и впрямь сильно поубавилось.

По-прежнему бродят по стране (как Счастливцев с Несчастливцевым) писатель Гдов и безработный Хабаров, но всё меньше и меньше встречается на пути любви, поэзии и правды (если выражаться высокопарно, как принято в их творческом кругу вблизи ПЕН-клуба). Дикая страна, дикие нравы, море водки без берегов и море сквернословия для изящества и точности смыслов; чины привычно воруют, следствие своих не сдаёт, закон, что дышло, и прочее. Но ведь другой страны у нас нет. И других правителей не сыщешь, всё равно родные, и потому сами невольно любим всё это безобразие, а иначе и писать не стоит, незачем.

Стоя под очень накренившейся пизанской башней в итальянской области Тоскана, писатель Гдов горестно размышляет о судьбе отечества: «Люди в принципе всегда остаются такими же, каковыми они были всегда – и в Древней Греции, и в Средние века, и во время Возрождения, и у нас при Иване Грозном, при Ленине, при этом самом палаче миллионов Сталине, других последовательно наследующих ему негодяев. Ну, научились в космос летать, а хрена ль с того толку, когда в половине сибирских домов по-прежнему нет тёплых сортиров…»

Так-то оно так, возражает Гдову другой персонаж, но лично я считаю,

«что сейчас один из самых комфортных отрезков земной истории… Россия погибла? Опять же похуже бывало. Другое дело, что сейчас ни монголов, ни поляков, ни немцев, ни большевиков на горизонте не видно, а страна разваливается».

«А ведь он прав, сволочь! – подумал Гдов цитатой из повести Андрея Платонова «Город Градов» – Земной шар действительно так устроен, что декорации меняются, а пьесу всё ту же самую дают».

Что до «земного шара», надо ещё посмотреть. А вот наша окрестная земля действительно склонна к фантастически повторяющимся историческим сюжетам. Взыскуя правды, преодолевая национальный позор и стыд, герои писателя ищут то, что вымечтано Зощенко, Шукшиным, Венедиктом Ерофеевым и другими корифеями русской сказовой утопии ХХ века. Всё так же мчится неведомо куда птица-тройка, всё так же недостижима и непостижима Красная Площадь с Кремлём и Мавзолеем посередине, но русский многонациональный человек, щедро одарённый пространством и небом, несмотря на все препятствия и дурость, упорно жив, чего и другим желает. А пока он жив, будет жить и  литература   духовных скитаний, именно та, которой присягнул на верность писатель Евгений Анатольевич Попов.