Сергей Мнацаканян. Незримые сети. Стихотворения. – М.: ИПО «У Никитских ворот», 2015. – 132 стр. (Серия «Московские поэты»)

В своей рецензии на новый стихотворный сборник Сергея Мнацаканяна, названной «В сетях времени и судьбы», Юрий Крохин пишет:

…Много лет назад в полуночном вагоне московского метро – пустом в этот час – я читал ему стихотворение Леонида Губанова: «В другом бы веке не простил, В другом бы веке загордился, В другом бы веке в масть костил

И в угли головой стелился…»

Годы спустя Мнацаканян составил и издал том произведений безвременно ушедших поэтов, куда включил и основательный корпус стихотворений Леонида Губанова, с которым он был неплохо знаком в давние годы поэтической юности.

Вскоре я узнал, что и сам Сергей Мнацаканян пишет стихи, - подлинные, с искренними, очень личностными интонациями, верно найденными словами, что западут мне в душу навсегда, что я буду цитировать и вспоминать:

Что, моя юность, простимся с тобой?

Сумерки улиц пропахли весной.

Холодно средь подмосковных берез,

Тянется горький дымок папирос.

Только не думай, что дело – табак,

В душу запали, навеки чаруя,

Привкус морозца, прикус поцелуя

Как земляника на милых губах…

Это было почти полвека – страшно промолвить, полвека! – назад; столько воды утекло, столько стихов и прозы написано; и нынче мне особенно интересно читать свежие, недавно написанные стихи Сергея Мнацаканяна…

Когда-то поэтический бум 60-х выплеснулся новыми именами; казалось, стихи пишут все, а уж читают-то точно – все. Некоторые из гремевших в те поры сочинителей канули в небытие – исписались, спились, сменили стезю – кое-кто подался в науку и даже достиг в ней высот, кто-то двинулся по чиновной лестнице. Немногие остались верны призванию. Среди них автор сегодняшней книги «Незримые сети».

Немного статистики: в новой книге поэта собрано более восьмидесяти стихотворений, в их числе несколько стихотворений давних лет, которые ранее не печатались, и маленькая «поэмка» (определение автора) «Мой ХХ век». Поэт, как правило, пишет о себе, - будь то монолог, мольба, лирический дневник. Темы могут быть разными, но суть одна – исповедальные, обжигающие сердце строки. Приходится так или иначе откликаться на происходящее вокруг, - не обязательно публицистически громко, как Евтушенко или Вознесенский, - но события подступают, столетия окружают колючей проволокой, от злободневности никуда не деться. И у Мнацаканяна – всё вперемешку: лирические откровения, а рядом – горькие размышления о жизни, что наступила в 90-е, о потрясениях, что происходят с нами и вокруг нас.

Что тревожит, гнетёт душу поэта, что водит его пером, какие проблемы заботят пишущего стихи? Да все одно – Время, утекающая по каплям жизнь, горечь о прошедшей молодости, когда властвовали безденежье и невозможность печататься, узенький круг друзей и слушателей, - и надежды, что все образуется, разрешится, жизнь наладится… Вот об этой непостижимой субстанции времени, неподвластной нашим намерениям, и ведет речь поэт. Что там, в прошлом, с его белозубым оптимизмом,

житейскими неурядицами и трепетными надеждами, когда еще не маячат на горизонте болезни и одиночество, а жизнь неудержимо мчится к концу, и мы еще и не задумываемся об этих печалях?

Я говорю об этой фреске,

Где жизнь вставала на дыбы.

О том отмеренном отрезке

Своей единственной судьбы…

Но годы ушли, протекли как песок в корабельных часах, по словам Бунина. «Что же осталось нам кроме печали? Самая малость любви и стыда…»

Все труднее переваливать года, но вот что восхищает и приводит в изумление: возрасту не подвластная энергетика стиха, острая зоркость, страстный напор, помноженный на возросшее мастерство; и читателя пронзает откровенная, без оглядки на редакторов и цензуру, исповедь поэта с использованием современной (иногда сниженной) лексики, его пристрастные и весьма субъективные оценки эпохи, которая безжалостно берет нас за горло и диктует свои правила и нравы, ужасающе не совпадающие с идеалами нашей молодости…

Особо надо остановиться на последней вещи в книге – это маленькая, как её обозначил автор, «поэмка» - Мой ХХ век. Краткий исторический экскурс». Сергей Мнацаканян оглядывается на время своей жизни – вторую половину ХХ века - и связывает своими впечатлениями и эмоциями вторую половину прошедшего века. Наверное, это самое значительное произведение книги, редкий сплав иронии и печали, юмора и сострадания, абсолютно взрывная лирическая смесь истории и личной судьбы. Поэт представляет историческую панораму времени своей так, как оно видится ему сегодня, из второго десятилетия ХХI века. Впрочем, оценки тогдашние и нынешние вполне могут совпадать - время не в силах радикально изменить наши взгляды.

Такой великолепный бред,

Какого не представят лохи:

Прекраснее за тыщу лет

В России не было эпохи.

Поэта трудно цитировать, не хочется разрывать неразрываемые на части стихи, но хочется назвать несколько замечательных стихотворений по именам: «Марсианин», «Советской музыки мучительное эхо», «Европа», «Террор», «Паутина фортуны и горечи ком», «Московская ода» и ещё десятки первоклассных чеканных стихотворений.

Сергей Мнацаканян – не просто коренной москвич, он и поэт сугубо московский, притом что написаны были циклы стихов, навеянных свиданием с исторической родиной, Арменией. Что, казалось бы, можно сказать об этом «орущих камней государстве» после гениального мандельштамовского цикла? Нет, оказывается, можно, и Сергей нашел необходимые слова, точные образы; генетическая память неизбывна!

Но главное - Москва! Где

У старых Сретенских ворот,

над Трубной и над Самотекой –

сегодня первый снег идет

над городскою суматохой…

И над Садовой – от угла

до Троицкого переулка,

как белые колокола

раскачиваются хлопья гулко.

И другие строки, более поздние, стихи умудрённого человека, с оттенком горечи и печали:

…меня Москва с рожденья окружила,

Мне подмигнула и заворожила…

Завьюжила окрест – белым-бела,

И закружила, и приобняла…

Давным-давно на тыщи мелких льдин

Распалась жизнь, которая пленяла…

…а я еще живу – неверный сын

Московского интернационала…

И еще чем пленяют стихи Мнацаканяна, - это любовная лирика. Увы, уже не та, юная и пылкая страсть, что полыхала в прежние годы. Зрелые, выстраданные суждения, исполненные печали и горьких раздумий.

Мне, кроме тебя, не нужен никто,

Но мы не встретились – тому лет сто…

Мы вновь разминулись лет двадцать назад,

И только судьбы впотьмах сквозят…

Творческая судьба Сергея Мнацаканяна сложилась удачно, - на первый взгляд, по крайней мере. Ему было всего двадцать пять лет, когда вышла первая книга стихов. В возрасте тридцати лет он стал членом Союза писателей СССР, что по тем временам было сравнимо с академическим званием. Его сочинения одобрительно принимали такие мэтры советской литературы, как Павел Антокольский, Владимир Соколов, Борис Слуцкий, Евгений Винокуров и другие; в числе знакомых и друзей была вся когорта тогдашней молодой поэзии (об этом Мнацаканян хорошо написал в своей мемуарной прозе «Ретроман, или Роман Ретро», к коему и отсылаю интересующихся). Но ни карьера литературного чиновника, которым он легко мог бы стать, ни лавры эстрадной популярности не прельщали Сергея, - он был и остаётся одержим поэзией, хотя «года к постылой прозе клонят», и поэт, помимо мемуаров, пишет художественную прозу, литературные портреты, вроде объёмной по материалу книги «Великий Валюн» (о Валентине Катаеве), о Юрии Олеше…

Не было в его послужном списке – как ни удивительно! – ни датских стихов, ни славословий вождям, словом, ничего, за что нынче было бы стыдно сегодня. Мнацаканян оставался верен себе, своему поэтическому кредо, выраженному уже в зрелые лета трагично и ёмко:

Поэт – всегда одиночка, поэтому обречён

На жизненное забвенье, на призрак посмертной славы,

Особенно если пророчествует, и вдруг за его плечом,

Дрожа, как мираж в пустыне, разваливаются державы!

…Поэтическое творчество поэта заслуживает серьезного и обстоятельного разговора. Конечно, Сергей Мнацаканян сегодня - один из немногих отечественных поэтов имеющий свою «литературную историю». Надо вспомнить, что первая московская книга поэта «Станционная ветка» («М.: Молодая гвардия, 1975) вышла в свет тиражом 35 тысяч экз. В те давние годы тиражи поэтических книг складывались из реальных заказов книготорговых точек страны. Сегодня другая ситуация – и вот через сорок лет новая книга мастера в прекрасном московском издательстве «У Никитских ворот» издана тиражом 200 экз. Разрыв в 175 раз! Но в этом не виноваты ни издатель, ни поэт. Поэт за эти годы не стал хуже, более того – он углубил и расширил любимое многими ценителями своё поэтическое пространство. Издательство «У Никитских ворот» сделало благое дело, укрепив свою «московскую» серию этой книгой. Поневоле задумываешься о состоянии сегодняшнего российского общества. Просто так изменилось отношение общества и власти к художественному слову, и нельзя не отметить это именно в 2015 году, названном чиновниками от культуры Годом литературы. Печальная символическая дата для отечественной словесности.

Я остановился только на одной книге поэта «Незримые сети». Конечно, мои вразброд высказанные соображения не претендуют на глубокий анализ творчества Мнацаканяна (он еще последует, более того – уверен, что это необходимо), - скорее это впечатления заинтересованного и благожелательного читателя…

«Литературная газета» № 28 от 8-07-2015