Ответ Марины Кудимовой Владимиру Войновичу

«Чем ближе собрание ПЕНа, тем опаснее становится моя работа», - иронически пишет на своей странице в Фейсбуке всеми без исключения членами нашей организации уважаемая и любимая Екатерина Турчанинова. Нет, все-таки с исключениями: ведь милая и неслыханно лояльная к писателям Катя таким элегантным приемом отвечает на хамский, если сказать мягко, выброс в ее адрес радиожурналиста С. Пархоменко.

Словесные перепалки меня не прельщали никогда. Я очень обрадовалась, увидев, что уважаемый Константин Кедров ответил на письмо Владимира Войновича, опубликованное в «Новой газете», и, несмотря на то, что в том письме полощется и мое грешное имя, посчитала инцидент исчерпанным. В письме, как водится, когда оппонента хотят выставить в невыгодном свете, надерганы цитаты из моего фейсбучного поста двухлетней давности. Сделано это вне реального контекста записи и поверх трагических событий, которыми запись продиктована. Я не держу и тени подозрения, что г-н Войнович в двойных очках читает мои дневники (а пространство, внедренное г-ном Цукербергом, является, по сути личным дневником. Только, в отличие от XIX века, пишется этот дневник «наедине со всеми). Уверена, что Владимира Войновича, что называется, «поставили в известность». А там уж то ли ставившие не все сказали, то ли поставленный не ту шапку надел …

Но вот что странно! Повторяя слова Е. Турчаниновой, «чем ближе собрание ПЕНа», тем спокойнее и взвешеннее позиция членов Исполкома и их единомышленников и тем нервознее выпады их оппонентов. Казалось бы, если речь идет о «власти» и «узурпации», должно быть наоборот: нам бы взвиваться на каждый чих. Так нет же! Вот и В. Войнович написал письмо, изобилующее странными для большого писателя противоречиями.

Если неважно кто не вступал в неважно какую организацию, то откуда, спрашивается, он теперь выходит? Почему доверился «проворовавшемуся директору» и ни разу за 25 лет не перепроверил сомнительную информацию о своем приеме «без лишних формальностей»? Наконец, платил ли тогдашний новобранец все эти годы членские взносы и на основании какого документа? А если не платил, то членство его, невзирая на литературные и гражданские заслуги, должно быть давно приостановлено, о чем он должен быть неукоснительно извещен. Стилистические колебания вызывает во мне и «смешной и мусорный» список известных членов ПЕНа, и многое другое (может, потом, в ПСС, «известных» все же заключить в кавычки? А то создается впечатление, что известны они взаправду, но автор письма по каким-то личным причинам считает их «мусорными»).

Но это все пустяки… К. Кедров по поводу укоров в свой адрес уже высказался. Я же довольствуюсь замечаниями, касающимися личной задетости лишь постольку поскольку. Вы, Владимир Николаевич, пишете, что «основной состав» ПЕН-Центра (т.е. большинство, если я правильно поняла?), «опасаясь за свой статус, предпочитают подменять реальную правозащиту ее имитацией». Возможно, если бы Вы интересовались не только моими соображениями в блогах, но заглядывали на сайт ПЕНа, то убедились бы в том, что мы занимаемся именно правозащитой – причем в строгом соответствии с Хартией. Это означает, что идеология, исповедуемая гражданами, испытывающими те или иные утеснения, не имеет для нас никакого значения. В основополагающих документах нигде не сказано, что защищать следует только либералов или, скажем, анархо-синдикалистов. Хартия напрямую указывает, что «произведения искусства… не должны страдать от национальных или политических амбиций». Нет, я отнюдь не считаю блогосферу большим искусством, но как возможность высказать суждения на разнообразные темы она меня и миллионы таких, как я («основной состав» человечества), привлекает. И я ни разу не назвала того, с кем не согласна, «безумцем». Как-то, знаете, корпоративная этика, авторское ли самолюбие заставляет искать более тонкие аргументы. Мой собеседник, может, и не Чаадаев, ну так ведь я тоже не Николай I, чтобы диагнозами разбрасываться.

ПЕН-Центр в лице своего Исполкома одинаково встает на защиту и побитого Г. Пасько, и облитой зеленкой Л. Улицкой, и голодающего В. Смирнова. Причем два последних писателя вообще в Русском ПЕНе не состоят, что тоже не является препятствием, если в отношении них совершены действия, ограничивающие их свободу, либо элементарно противоправные. А уж бороться за право литераторов выражать свои взгляды на, так сказать, авторской ниве – наша прямая обязанность. В Уставе сказано, что все члены ПЕНа «обязуются выступать против подавления свободы слова в любой ее форме…». Единственно, не стоит каждую свою сентенцию оформлять как мнение ПЕН-Центра и ставить под каждой арабеской его гриф. Это вызывает, на мой взгляд, совершенно обоснованный протест. Вот я и написала свои не подкрепленные «статусом» и, вполне допускаю, не пришедшиеся к Вашему двору слова в подсознательном расчете на то, что Вы и другие коллеги помнят парафраз автора биографии Вольтера Эвелин Холл, который давно вложен молвой в уста самого Вольтера. Ну, ведь и он неплохо сказал: «Думайте и позволяйте другим думать тоже». Более того! Вы запросто можете позволить себе не читать и не слушать в пересказе то, что кажется Вам не соответствующим истине в Вашем понимании. Это я не могу пропустить мнения столь известного писателя, как Войнович!

Мы своих сил не переоцениваем, Владимир Николаевич. И успеваем далеко не везде, увы! На свете столько несправедливости… А все потому, что «все члены», получая билет (который Вам, по Вашим словам, так и не был вручен. А что же Вы на выходе возвращать, интересно, будете?) и тем самым вроде бы соглашаясь с базовыми документами, к сожалению, свою общественную активность направляют в совершенно иное, зачастую неуставное русло. Особенно почему-то перед отчетно-выборным собранием.