Я увидел его впервые, ещё будучи школьником, в 1959 году, на вечере в Литературном музее. Толпа, которую не мог вместить зал, потребовала открыть окна. Голос Евтушенко летел над Якиманкой. Нельзя было сомневаться, что это голос эпохи.

Потрясение, которое я испытал тогда, осталось на всю жизнь.

Ни одному из русских поэтов не удавалось столь естественно аккумулировать в себе всю силу гражданских страстей и всю мощь общественных упований. Е. Евтушенко извлекал «из воздуха» то, чем было беременно время — и воплощал это в точные поэтические формулы. Его слава была следствием не одной лишь словесной магии, но и могучего резонансного эффекта.

Для моего поколения он был символом того, ради чего стоило жить.

Он открыл не только новые возможности искусства (знаменитая евтушенковская рифма!), но и приблизил это искусство к надеждам и чаяниям обыкновенного человека.

При всём приписываемом его эгоцентризме он был по-настоящему добр и открыт для других. Он помог очень многим, он входил в их обстоятельства, он успевал всех читать. Даже люди, не очень к нему расположенные, искали его одобрения и кичились знакомством с ним — хотя бы и шапочным.

Я имел честь общаться с Евгением Евтушенко более полувека — особенно близко в последние годы. Он незаслуженно высоко ценил мои поэтические усилия — и заявлял об этом публично. Совсем недавно, в декабре, на конгрессе Фонда Достоевского, мы просидели всю ночь — за разговорами и стихами. Он изумлял своим нежеланием подчиняться ни возрасту, ни болезням, изумлял своей поистине неукротимой энергией.

Иногда казалось, что он бессмертен.

Жить и жить бы на свете,
Да наверно нельзя…

Евгений Евтушенко неотторжим не только от русской поэзии, но — от русской истории, русской трагедии, русской судьбы.

В день его 80-летия я послал ему стихи:

Вступая в девятый десяток,
восторгов дитя и клевет,
ты весь — от макушки до пяток —
безумного века поэт.

Пребудь же в таланте и силе,
да славится имя твоё!
Поэт! ты не больше России.
Но, впрочем, не меньше её.

В случае Евтушенко это действительно так.

(По материалам газеты «Московский комсомолец»)